Так как русская цензура стесняет русский либерализм в выражении чувств патриотического подъема по поводу освободительной миссии русской армии, то г. Милюков*132 очень счастливо воспользовался интервьюером, чтобы довести до сведения европейского общественного мнения свои надежды и ожидания.
Настоящая война имеет своей задачей "уничтожение милитаризма" и "упрочение принципов демократии". Это мы слышали не раз и притом с разных сторон. Но полную уверенность в военном торжестве демократии получаешь только тогда, когда в защиту ее поднимается, как на этот раз, голос из утробы русского патриотизма. Старая парламентарная Англия располагает, в конце концов, как снова показывают события, слишком незначительными военными ресурсами, чтобы совершить освободительный поход по европейскому континенту. Вряд ли также можно отваживаться взваливать на республиканскую Францию, с ее 40-миллионным населением, задачу перестройки и перекройки Европы. Тем более утешительно услышать от г. Милюкова подтверждение той мысли, что царская Россия, с ее неисчерпаемым человеческим материалом, - несмотря, увы, на все финансовые затруднения, - взялась вплотную за "уничтожение милитаризма" и "упрочение принципов демократии". Та война, которою на русской стороне руководит великий князь Николай Николаевич*133, есть в сущности "колоссальная революция - против милитаризма за национальность, против империализма - за демократию". Не совсем ясно, кому собственно принадлежит эта программа: г. Милюкову или великому князю? Если также и великому князю, то почему собственно Милюкову приходится об этой программе сообщать... на итальянском языке? Если пока что только Милюкову, то какими путями предполагается на службу ей поставить русскую армию и русскую дипломатию? На этот счет г. Милюков выражается невнятно. "После этого страшного кровавого урагана, - говорит он, - народы имеют твердое право на мир и на освобождение от невыносимого бремени вооружений". Мы, правда, не думаем, что "право" на мир и свободу от милитаризма должно быть укреплено за народами посредством "кровавого урагана". Но вопрос сейчас не в этом, а в том, какие реальные силы призваны осуществить платоническое право на мир? "Победившие демократии, - говорит либеральный политик, - должны принудить разоружиться не только страны, участвовавшие в войне, но и нейтральные". Это почти похоже на ответ, нужно только развернуть его содержание. "Победившие демократии" - это, стало быть, Франция и Англия. Но как быть с победившей автократией? Ясно: она должна быть принуждена разоружиться. Кадетский лидер призывает - иначе этого не поймешь - Францию и Англию насильственно разоружить царизм. Вот какую революционную программу развивает русский либерал... на итальянском языке!
Какими путями "победившие демократии" выполнят эту задачу по отношению к победившей автократии, это опять-таки не совсем ясно. Голыми руками они царизм не возьмут. Выполнение программы г. Милюкова предполагает, в сущности, войну Франции и Англии против России - в целях обеспечения "права на мир". Не ошибаемся ли мы, однако, коренным образом в нашем истолковании мыслей г. Милюкова? Не включает ли г. Милюков в число победивших демократий также и царскую Россию - по тому же самому методу, по которому некогда предтеча русского официозного демократизма, Собакевич, включал Елизавета Воробья*134 в список душ мужского пола? И не является ли эта собакевичская традиция основной предпосылкой всех либерально-патриотических спекуляций г. Милюкова на итальянском, как и на русском языках? Августейший Елизавет Воробей немало должен был бы смеяться по этому поводу себе в бороду, если бы жестокая природа не отняла у него, в числе многих других даров, и дар иронии.
Г-н Милюков как будто и сам почувствовал, что выходит как-то не кругло, а, может быть, его навел на эту мысль интервьюер Магрини. Кадетский лидер увидал себя вынужденным от перспектив международного пацифизма и международной демократии перейти к недостаткам внутреннего механизма... "Накануне войны, - признает г. Милюков, - русский народ был преисполнен недовольства, которое выражалось с большой энергией... На улицах происходили беспорядки, вызванные громадными стачками". Устранены ли причины этого недовольства? Милюков не решается это утверждать. Зато он утверждает - и с известным основанием - нечто другое: "Все недовольство России, которое накопилось против бюрократии, нашло общий выход против Германии: открылся как бы большой сток". Другими словами, Милюков признает, что война сослужила огромную службу делу реакции, позволив нашей постоянной внутренней опасности укрыться за внешнюю опасность и направив народное недовольство по ложному пути. Короче сказать, воинствующая реакция обманула народ. Правда, не весь народ. Мы знаем о поведении социал-демократических депутатов и трудовиков, о нелегальных прокламациях, ответе Вандервельде, аресте социал-демократической конференции*135. Наконец, и наш "Голос"*136 не случайно возник, он отражает собою настроения и взгляды известной части народа. С кем же г. Милюков: с теми, которые обманывают, или с теми, которые разоблачают обман? Он с теми, которые хотят быть обманутыми, чтобы сохранить за собой возможность помогать обманывать. Ведь в этом и вообще состоит скромное историческое амплуа русского либерализма!
Во исполнение своей миссии лидер русского либерализма уверяет итальянцев, что "по окончании войны русское правительство вынуждено будет склониться к необходимым демократическим реформам". Почему собственно? "Союзник Франции и Англии, русская нация ведет войну в защиту демократических принципов. Как же может быть, чтобы эти принципы не одержали победы внутри страны?" Совершенно правильно: правительство, ведущее войну во имя интересов демократии, прежде всего обеспечило бы этим принципам торжество в собственной стране. Но именно поэтому нелепой и постыдной ложью является утверждение, будто царизм способен вести войну во имя "демократических принципов". Что завоевание Галиции, Персии, Армении, Константинополя и проливов послужит развитию русского капитализма, сомнения нет. Но на этих основах процветет не демократия, а воинствующий империализм, который железным веером развернет свои задачи на Балканах, в передней и Южной Азии и на Дальнем Востоке.
Даже итальянского интервьюера, по-видимому, не вполне удовлетворил подписанный г. Милюковым демократический чек на неопределенное будущее. Он поинтересовался, как обстоят дела сейчас. Что слышно насчет Польши, Финляндии, Кавказа и евреев? Но тут либеральный лидер сразу увял. "Можно думать", что Польша получит обещанную автономию. "Мы", во всяком случае, будем "хлопотать" за автономию Финляндии, где пока что вводятся бобриковские мероприятия*137, в свое время испугавшие даже Плеве*138. "Может быть", и Кавказ можно охватить автономией. Евреи? "К сожалению, среди солдат в Польше ведется усиленная антисемитская пропаганда. Евреи обвиняются в шпионстве". И это весь задаток под демократию?
Нет, не весь. У г. Милюкова есть козырная карта. "Наибольшая победа, которую мы одержали над немцами, это - уничтожение пьянства". При чем тут немцы? - спрашиваем мы себя в полном недоумении. Не намек ли на графа фон-Витте*139, отца винной монополии и шефа придворной германофильской партии? Ничуть не бывало. Было бы неправильно искать в этой фразе намеков, как и вообще мысли. Одной из задач войны является ведь, как мы уже знаем, направить недовольство, которое накопилось против бюрократии, по новому "стоку" - против Германии. Русский либерализм и взял на себя миссию одной из "сточных" канав. При этом приходится попутно выкидывать, как стеснительный балласт, даже те пятикопеечные истины, которые развивались самими либералами на антиалкогольных съездах: что голыми запретами ничего не достигнешь, что необходимо поднятие культурного уровня масс, что нужен простор для народной самодеятельности и пр. и пр. Если обо всем этом промолчать, то итальянец, пожалуй, не догадается, что русский мастеровой пьет сейчас денатурированный спирт и политуру.
Мы еще не исчерпали всего интервью, а между тем давно уже испытываем неловкость за тот политический уровень, на котором приходится удерживать читателя. Это проклятое время будет ошельмовано будущим историком не только как эпоха зверства и дикости, но и как эпоха глупости и лицемерия. Обе эти черты не случайны, в них отражается потрясающее несоответствие между войной и всей созданной человечеством культурой. Захваченные врасплох рецидивом самого отвратительного варварства отдельные лица, партии и целые нации глупо или лицемерно приспособляют еще не позабытые ими понятия и терминологию сложной культуры к фактам кровавого грабежа и массового душегубства. Русский либерализм тут не исключение, только положение его труднее. Так как историческая природа царизма проявляется в этой войне с несравненной яркостью в Лемберге, как и в "Петрограде", то русскому либерализму в его апологетической работе приходится расходовать непомерные количества обеих идеологических "субстанций": лицемерия и глупости.
- Вы видите, - говорит г. Милюков европейскому общественному мнению: - вот это наш общественный рижский Грегус. Раньше он у нас числился по застеночному ведомству и казенными свечами поджаривал пятки пойманным демократам. А теперь мы его перевели в Лемберг, и те же казенные свечи в его руках призваны играть роль факелов демократии. Народы имеют право на мир и свободу от милитаризма. И то и другое им даст Грегус, душегубствующий по демократическому списку.
"Голос" N 76,
10 декабря 1914 г.
*132 Милюков, П. Н. - см. т. II, ч. 1-я, прим. 89.
*133 Николай Николаевич, великий князь (род. в 1856 г.). - Окончил военную академию в 1876 г. Участвовал офицером в русско-турецкой войне. В период от 1895 до 1905 г. был генерал-инспектором кавалерии. В 1905 г. был назначен главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. По своим политическим убеждениям Николай Николаевич - крайний реакционер-черносотенец. Немедленно после объявления войны 1914 г. Николай Николаевич назначается верховным главнокомандующим. 23 августа 1915 г. Николай II сместил Николая Николаевича с должности главнокомандующего и занял этот пост сам. После снятия с поста главнокомандующего Николай Николаевич назначается наместником Кавказа и главнокомандующим Кавказской армии. 3 февраля 1916 г. эта армия взяла крепость Эрзерум. 2 марта 1917 г. Николай Николаевич отправил Николаю II телеграмму, в которой писал:
"Победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры. Я, как верноподданный, считаю по долгу присяги и по духу присяги необходимым коленопреклоненно молить ваше императорское величество спасти Россию и вашего наследника, зная чувство любви вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знаменем, передайте ему ваше наследие. Другого выхода нет".
В день своего отречения от престола (2 марта 1917 г.) Николай II вновь назначил Николая Николаевича верховным главнокомандующим. Однако, вступить в эту должность последнему помешала революция. В 1918 г. Николаю Николаевичу, проживавшему до того времени в Крыму, удалось выехать за границу на английском судне. В настоящее время он живет под Парижем и возглавляет зарубежную русскую монархическую контрреволюцию, выставляющую его кандидатом на российский престол.
*134 Собакевич и Елизавет Воробей. - Собакевич - одно из действующих лиц поэмы Гоголя "Мертвые души". Тип помещика-крепостника, неотесанного и грубого человека, жадного, тупого и вместе с тем жуликоватого, сумевшего надуть Чичикова при продаже ему "Мертвых душ". В список "мертвых душ" мужского пола Собакевич занес крестьянку Елизавету Воробей, переделав ее имя на "Елизавет Воробей".
*135 Ответ Вандервельде и арест с.-д. конференции. - В ноябре 1914 г. известный бельгийский социалист Вандервельде, с самого начала войны вошедший в состав бельгийского правительства, отправил социал-демократической фракции IV Государственной Думы телеграмму, в которой призывал ее единодушно высказаться за участие в войне против "прусского юнкерства". Ссылаясь на то, что: "демократы, республиканцы и социалисты Бельгии и Франции решили использовать во всей полноте свое право на законную оборону", и считая, что победа над Германией будет в значительной степени зависеть от "российского революционного пролетариата", Вандервельде призывал с.-д. фракцию "стать на общую точку зрения социалистической демократии в Европе", признающей, что "против опасности торжества германского империализма настоятельно необходима коалиция всех живых сил Европы"... Текст своей телеграммы Вандервельде редактировал вместе с русским послом в Бельгии Кудашевым. Телеграмма Вандервельде обсуждалась большевистской пятеркой с.-д. фракции (Петровский, Муранов, Бадаев, Самойлов и Шагов). От имени этой пятерки был составлен ответ Вандервельде, напечатанный в газете "Социал-Демократ".
Приводим этот ответ целиком:
"Дорогой товарищ!Ознакомившись из русских газет с вашей телеграммой, мы считаем нужным с своей стороны сделать вам следующее заявление:
Великий конфликт, столкнувший между собой главные цивилизованные нации, не может оставить российскую социал-демократию безучастною. Эта война глубоко затрагивает интересы всемирной демократии: с одной стороны, ставит французскую республику, английскую и бельгийскую демократию под удары германского полуфеодального милитаризма и, с другой - ведет к росту политического влияния и усилению деспотической монархии Романовых.
Учитывая в полной мере антидемократический характер прусской гегемонии и прусского милитаризма, мы, русские с.-д., не можем забывать и другого, не менее опасного врага рабочего класса и демократии, а именно - русский абсолютизм.
В области внутренней политики он по-прежнему остался выразителем беспощадного угнетения и беспредельной эксплуатации. Даже и теперь, когда война, казалось бы, обязывала его к большей осторожности, он остается верным своей природе и продолжает политику подавления всей демократии, всех угнетенных национальностей и особенно рабочего класса.
В настоящее время все социалистические газеты закрыты, рабочие организации распущены, аресты и ссылки без суда продолжаются. Если война закончится полным торжеством русского правительства, если не восторжествует демократическое движение, то это правительство после войны будет продолжать свою антинародную политику как внутри, так и вне, где оно может стать центром и оплотом международной реакции. Поэтому русский пролетариат не может ни при каких условиях идти рука об руку с нашим правительством, не может заключать с ним никаких перемирий, хотя бы и временных, и не может оказывать ему никакой поддержки. Здесь не может быть речи ни о какой лояльности. Напротив, мы считаем своей неотложной задачей вести с ним самую непримиримую борьбу, стоя на почве старых требований, столь единодушно выдвинутых и поддержанных рабочим классом в революционные дни 1905 года и снова встретивших широкое признание в массовом политическом движении русского рабочего класса за последние два года. Нашей (ближайшей) задачей во время войны, в которую втянуты миллионы крестьян и пролетариев, является только противодействие бедствиям, вызываемым войной, путем расширения и энергичного развития классовых организаций пролетариата и широких слоев демократии, и использование военного кризиса для подготовки народного сознания, облегчающего скорейшее осуществление народными массами задач 1905 г. Нашим очередным лозунгом остается созыв учредительного собрания.
И это мы делаем именно в интересах той демократии, к поддержке которой вы приглашаете русскую социал-демократию в вашей телеграмме. Российская социал-демократия составляет далеко немаловажный отряд в рядах всемирной демократии, и, борясь за ее интересы, мы в то же время и этим самым отстаиваем интересы второй, расширяем ее базу и укрепляем ее силы.
Вместе с тем мы не думаем, чтобы эта наша борьба шла вразрез с дорогими нам всем интересами европейской демократии. Напротив, мы убеждены, что именно существование в России абсолютизма, главным образом, и поддерживало в Европе реакционный милитаризм и сделало Германию гегемоном в Европе и опасным врагом европейской демократии.
Кроме того мы не можем закрывать глаза и на будущее европейского социализма и демократии. После войны неизбежно наступит эпоха дальнейшего строительства европейской демократии. И тогда русское правительство, которое выйдет из победоносной войны с возросшими силами и престижем, явится одной из сильнейших преград и угроз для этой демократии.
Вот почему всестороннее использование нами его затруднительного положения в интересах российской свободы составляет наш прямой долг и, в конечном счете, окажется выгодным как раз для того дела демократии, которое нам столь же близко, как и всем членам Интернационала. Действительные интересы европейской и всемирной демократии могут быть обеспечены не русским царизмом, а только ростом и укреплением российской демократии.
Таким образом, со всех точек зрения история возлагает на нас задачу дальнейшей борьбы с господствующим в России режимом за очередные революционные лозунги. Только таким путем мы сослужим действительную службу и русскому рабочему классу, и всемирной демократии, и социалистическому Интернационалу, роль которого, по нашему глубокому убеждению, должна в ближайшем будущем, при подведении итогов этой ужасной войны, неизбежно возрасти, так как эта война непременно откроет глаза отсталым слоям трудящихся масс и заставит их искать спасения от ужасов милитаризма и капитализма единственно в осуществлении нашего общего социалистического идеала.
Центральный Комитет Росс. С.-Д. Рабочей Партии".
Интересно сравнить этот ответ с ответом Объединенного Комитета (меньшевистского; ответ был составлен Ю. Лариным), в котором говорилось: "Мы заявляем вам, что в своей деятельности в России мы не противодействуем войне..."
Интернационалистическое поведение большевистской группы с.-д. фракции IV Думы, ее агитация против войны заставили царское правительство поспешить с репрессиями. Воспользовавшись, как предлогом, участием большевистских депутатов в с.-д. конференции от 4 ноября 1914 г., царское правительство 8 ноября арестовывает 5 большевистских депутатов: Петровского, Муранова, Бадаева, Самойлова и Шагова.
Правительственное сообщение, выпущенное вскоре после ареста, гласило:
"С самого начала войны народ русский, объединившись в сознании необходимости защитить достоинство и целость родины, дружно, с патриотическим подъемом помогал государственной власти в осуществлении ее задач, вызванных военными действиями.
Совершенно особое положение в этом отношении заняли некоторые члены социал-демократических организаций, которые поставили целью своей деятельности поколебать военную мощь России путем агитации против войны, посредством подпольных воззваний и устной пропаганды. В октябре правительство получило сведения о предполагаемом созыве тайной конференции представителей социал-демократических организаций для обсуждения мероприятий, направленных к разрушению русской государственности и к скорейшему осуществлению мятежных социалистических задач.
4 ноября полиция выяснила, что заседание упомянутой конференции происходит в одном из домов на Выборгском шоссе, в 12 верстах от Петрограда; прибывший на место наряд полиции застал там 11 человек, среди коих были, как потом оказалось, члены государственной думы: Петровский, Бадаев, Муранов, Самойлов и Шагов. Так как противогосударственное значение конференции не подлежал сомнению, то участники собрания, застигнутые на месте преступления, после обыска были задержаны, а члены Государственной Думы отпущены...
Познакомившись с бумагами, найденными при обыске, судебный следователь постановил всех участников конференции привлечь в качестве обвиняемых в преступлении, предусмотренном ст. 102-й (ч. I) уголовного уложения, и заключить под стражу".
В числе арестованных на с.-д. конференции от 4 ноября находился также и посланный ЦК РСДРП для работы в Россию Л. Б. Каменев.
О суде над с.-д. фракцией и о приговоре см. прим. 185.
*136 "Голос" - русская ежедневная газета, выходившая в Париже начиная с сентября 1914 г.; орган группы социал-демократов интернационалистов. В "Голосе" принимали участие Аксельрод, Антонов-Овсеенко (Галльский), Лозовский, Луначарский (Воинов), Мануильский (Безработный), Мартов, Мартынов, Павлович (Волонтер) и Троцкий. Благодаря сотрудничеству Мартова, Аксельрода и др. интернационалистский характер газеты был недостаточно выдержан. В январе 1915 г., после выпуска 100 с лишним номеров, газета была закрыта по распоряжению французского правительства. Но уже в конце того же января 1915 г. она возобновилась под названием "Наше Слово".
*137 Бобриковские мероприятия - см. т. IV, прим. 131.
*138 Плеве - см. т. II, ч. 1-я, прим. 47.
*139 Витте, С. Ю. - см. т. IV, прим. 30.