Заседание открывается приветствием т. Скрыпника*138 от имени новоизбранной городской думы.
На первом же собрании новая дума решила обратиться с горячим приветом к Петроградскому Совету и выразить уверенность, что первая в России социалистическая коммуна в русле советской власти сумеет осуществить стоящие перед ней громадные задачи.
Председательствующий т. Троцкий благодарит за приветствие и высказывает надежду, что Петроградская коммуна вровень с Советами выполнит работу по радикальной демократизации всей петроградской жизни и организации ее на пользу трудящихся.
Т. Троцкий начинает с сообщения о ходе переговоров о перемирии, каковой вопрос имеет тесную связь с его докладом.
За сентябрь и октябрь немцы перебрасывали много войск с нашего фронта на итальянский и западный. Тогда не было перемирия, но и не было фактической войны, и они могли без риска совершать передвижения. Мы предъявили требования о непереброске всех частей, кроме находящихся в движении. Часов сорок назад можно было думать, что по этому пункту будет разрыв. Немцы упорно сопротивлялись этому пункту, они предлагали было компромиссные решения, которые в общем сводили наши требования к нулю. Генерал Гофман*139 заявил, что исполнение наших требований для Германии совершенно неприемлемо. Но мы телеграфировали в Брест-Литовск, что это требование категорическое, не по условию с союзниками, а потому, что мы не хотим помогать одному милитаризму против другого и, кроме того, перемирие должно быть общим. Мы сказали Гофману, что при его отказе мы обратимся к солдатам и скажем: мы хотели для вас перемирия и отдыха, а ваши генералы хотят продолжать лить вашу кровь на другом фронте. И вот мы получили согласие и этим доказали успех и силу прямых, открытых переговоров. Мы думаем, что, пока мы сохраним этот метод, мы будем успевать и в мирных переговорах, которые начнутся вслед за подписанием перемирия.
Задача всей буржуазии - сорвать переговоры, вырвать это бесспорное орудие успеха Советской власти и оградить себя от реформ на пользу народа и в ущерб ей, который она предчувствует в намеченной программе реквизиций и демократизаций. Все мелкие партии исчезли и растворились в кадетской. Эта партия скопом врагов и базой контрреволюции стоит перед нами. Мы вступили в эпоху прямой гражданской войны между народом и партией насилия и экспроприации народного труда.
Наши противники схватились за Учредительное Собрание, желая и его использовать против нас. Но Учредительное Собрание, это - несколько сот человек, и оно лишь постольку будет диктовать свою волю, поскольку сумеет опереться на организованные и вооруженные массы. Вот почему руководители контрреволюционной буржуазии не хотели мирно ждать Учредительного Собрания, чтобы в нем померяться со своими противниками красноречием и количеством голосов. Они поняли, что сейчас Учредительное Собрание будет работать не в условиях власти Керенского, а в условиях диктатуры Советов и пролетариата, в условиях полной и всесторонней демократизации армии. Эти условия превращают Учредительное Собрание в средство могучего давления организованного пролетариата на тех, что стоят у него на пути.
Буржуазия и не ждала: она готовила контрреволюцию очагами восстания, рассчитывая на возможность переворота. Между Калединым, Дутовым, здешними контрреволюционными казачьими руководителями и кадетами протянулись прочные и неразрывные связи. Имеется достаточно указаний на то, что отсюда направлялись на юг группы контрреволюционеров и в первую голову офицеров, оставлявших части.
Каледин вооружил свыше 40.000 войска, собрал стариков, кадеты дали ему миллионы деньгами и припасы, и он направил войска с целью отрезать Москву от губерний, дающих хлеб и уголь. Этому намерению воспрепятствовал гарнизон. На Дону, куда ездили Родичев*140 и Аджемов*141 и где они заключали политические договоры, целью которых было сжать шахтеров, рабочих и солдат, пришла на помощь Каледину Рада.
На вопросе о Раде*142 следует остановиться. Если воля украинского народа такова, что он хочет жить независимой республикой, мы эту волю всемерно поддержим. Поскольку идет вопрос о самостоятельности, для нас это вопрос только братского размежевания и добрососедского сотрудничества. Но Рада проводит политику буржуазии и идет против Советов. На этом пути она встретила согласие Каледина. Несмотря на запрещение Ставки, Рада погрузила две казацкие дивизии и вернула их Каледину. А когда понадобилось направить наши войска против южного мятежа, Рада заявила, что не пропустит их через свою территорию. Она позволила себе разоружить нашу часть на своей территории. Это поведение Рады совершенно недопустимо. Рада помогает кадетам, которые собираются под ее услужливой защитой в Киеве. Так меняется позиция. Когда Терещенко и Церетели сделали уступки, кадеты встали на дыбы и заявляли о своем выходе из кабинета, а теперь оба оплота буржуазии дружно обнялись. Мы ни минуты не колебались в наших действиях против этого союза. Поднялись Каледин на Дону, Дутов на Урале; мы не могли дать им поощрения. Мы объявили революцию в опасности, двинули на них революционных красноармейцев и матросов, и счастливые для нас последствия уже налицо.
Но мы не могли ограничиться одним военным пресечением. Наши братья умирали под пулями, посылаемыми и оплаченными кадетской буржуазией. Мы стояли пред твердой готовностью затопить свободу в крови, сорвать Советскую власть и вместе с ней уже близкий мир. Миллионы были пущены в ход, чтобы поднять против нас темные массы; мы это знали и ждали последнего боя. И он уже начался, враги народа мобилизовали все свои силы и силы своей мошны, якобы на защиту Учредительного Собрания, того Учредительного Собрания, которое они же восемь месяцев срывали.
Неужели мы могли бы мирно заседать здесь за одним столом со штабом контрреволюции, в то время как наши братья дрались бы с ней на полях сражений? Нет, мы сказали нашим борющимся братьям: вы ведете с ними войну, и у нас не может быть с ними мира. Для нас звание членов Учредительного Собрания - высокое звание, но звание представителей революционного народа еще выше. Мы заявили, что в условиях, когда мы напрягаем все усилия, чтобы заключить мир, страдаем от продовольственной разрухи, мучаемся в окопах, видим, что мир близок, - тем, кто ему препятствует, объявляется беспощадная борьба, и на них обрушится гнев народа. (Аплодисменты, переходящие в овацию.)
Говорят - мы хотим сорвать Учредительное Собрание. До октябрьского восстания мы говорили, что контрреволюционная буржуазия готова сдать Петроград, чтобы обезглавить революцию и изжить петроградскую заразу и испорченный Балтийский флот. Третьего дня в министерстве внутренних дел найден опубликованный документ о добровольной сдаче Корниловым Риги*143. То, что мы предсказывали и за что навлекли на себя нарекания в демагогии, подтвердилось официальным документом. Так же, как существование Петрограда они срывали и созыв Учредительного Собрания. И мы поставили вопрос о свержении власти.
Нас пугают, что Учредительное Собрание будет иметь кадетское большинство. Но мы хотели бы видеть Учредительное Собрание, препятствующее заключению мира, переходу земли к крестьянам, контролю над производством. Это невозможно, это побасенка. Про такое Учредительное Собрание народ сказал бы: тут я дал маху, - и он отозвал бы этих политиканов и выбрал бы другое, свое Учредительное Собрание. Совет Народных Комиссаров заявил, что, как только будут зарегистрированы 400 членов, Учредительное Собрание откроется. Всех делегатов свыше 800. Ясная и простая логика говорит, что не могут первые съехавшиеся 30 членов открыть Учредительное Собрание. Центральная избирательная комиссия заявила, что не признает новой революции. Но она не имела денег и держала местные избирательные комиссии на голодной диете, не посылала ни конвертов, ни бюллетеней, ни денежной поддержки. Выборы затормозились, и вот почему Учредительное Собрание до сего времени не открылось. Это обнаружилось лишь три дня тому назад и повлекло за собой арест членов центральной избирательной комиссии.
Те, что приехали и собрались в количестве 30 человек, заявили, что новой власти не признают и документов новой комиссии не представят. Но мы знаем, что скоро найдутся 400 человек, которые законно войдут в Учредительное Собрание. О тех, кто не захочет с ними работать - народ не заплачет.
Слишком твердо стоит власть Советов на местах и в центре, слишком велики стоящие перед нами задачи, чтобы мы не объявили мировым насильникам беспощадную борьбу. Мы не испугаемся воплей по поводу нашего террора. Эти вопли - их самооборона, их методы классовой борьбы. Они не испугали нас открытым мятежом, не испугают и воплями.
Независимо от времени созыва Учредительного Собрания, независимо от политических группировок в нем - разделение страны произошло. Мы вступили на путь экономических преобразований, и вопрос о переходе в народные руки фабрик, заводов и шахт разделил страну. Во главе одной группы стоят кадеты, другая возглавляется Советами. Пропасть между группами не закроешь соглашательством, и отсюда беспочвенность соглашателей. История поставила вопрос ребром. Вы взяли власть, так сумейте же удержать власть и превратить ее в орудие социалистического переворота. Нужно показать буржуазии, что ее красные деньки миновали. Во всех случаях ее саботажа мы не остановимся перед самыми жестокими карами. Мы не толстовцы-непротивленцы. Мы протестовали против насилий кучки над целым народом, но горе ей, когда она сопротивляется воле миллионов!
Мы сделали скромное начало, арестовав кадетских главарей и приказав на местах взять их под надзор. Во время французской революции якобинцы более честных людей за сопротивление народу вели на гильотину. Мы никого не казнили и не собираемся казнить, но бывают минуты народного гнева, и кадеты сами набиваются на него. Они саботируют, срывают, всячески злостно углубляют разруху, и никто из нас не возьмется сказать, что народ, доведенный до крайности, откажется и от этой последней меры.
Но мы сильны покамест, и нам нет надобности в этих крайностях. Но все должны знать, что народ долго терпеть не будет и сметет все препятствия со своего пути.
Петроградский Совет, лозунгами которого совершилась и творится революция, поймет и поддержит решение Совета Народных Комиссаров идти по пути борьбы.
"Известия" N 244,
6 декабря 1917 г.
*137 Эта речь была произнесена в связи с демонстрацией, организованной кадетами и эсерами 28 ноября. В связи с этой траги-комической попыткой переворота и был выпущен декрет о кадетах (см. прилож. 10).
*138 Скрыпник - один из старых большевиков. В 1917 году был одним из руководителей Центрального Бюро фабрично-заводских комитетов. В годы Советской власти занимал ответственные советские и партийные посты на Украине. Последние годы работает там в качестве Народного Комиссара юстиции.
*139 Гофман - видный немецкий генерал, бывший начальником штаба на Восточном фронте. Во время брестских переговоров был участником германской мирной делегации.
*140 Родичев - см. прим. 238 ч. I этого тома.
*141 Аджемов - видный кадет, игравший крупную роль в контрреволюционных махинациях своей партии в 1917 г.
*142 Возникновение Центральной Рады относится к середине апреля 1917 г. Ее состав представлял собой довольно пестрое сочетание украинских эсеров, меньшевиков и других мелкобуржуазных националистических групп. Обособиться от России, создать самостоятельное национальное государство, втянуть в сферу своего влияния середняка и предательски обмануть видимостью революции украинца-рабочего - такова была задача Центральной Рады. Свою предательскую роль Рада начала с разоружения большевистски настроенных воинских частей, стягивания украинских частей к Киеву, завязывала дипломатические сношения, - явные с Антантой и тайные с германо-австрийцами, заключив впоследствии сепаратный мир с Германией против Советской России. Точно такую же роль Рада сыграла и в период гражданской войны, разрешая Каледину переброску казачьих частей с фронта на Дон и отказываясь пропустить советские войска против Каледина, благодаря чему Совет Народных Комиссаров ультиматумом от 3 декабря 1917 года объявил войну Раде. В начале января 1918 г. Киев был взят советскими войсками. Рада бежала и вернулась только под защитой немецких штыков, оккупировавших Украину, и этими же штыками была разогнана, когда на гребне власти был посажен генерал Скоропадский.
*143 Приводим точный текст этого документа:
"Барон Фасчиотти*, барону Синнимо** в Риме.
/* Следует читать: Фачиотти. Фачиотти был в 1917 г. итальянским послом в Румынии. Ред.
/** Здесь, по-видимому, ошибка. Речь могла идти об итальянском министре иностранных дел бароне Соннино. Ред.Яссы, 22 августа, 4 сент. 1917 года.
Шифром.
Диаманди телеграфировал Братиану из ставки, где он теперь находится, пользуясь прямым проводом между ставкой и русским командованием в Румынии, чтобы передать ему разговор с генералом Корниловым. Генерал сказал ему, что не нужно придавать большого значения взятию Риги. Генерал прибавил, что войска оставили Ригу по его приказанию и отступили потому, что он предпочитал потерю территории потере армии. Генерал Корнилов рассчитывал также на впечатление, которое произведет взятие Риги в общественном мнении, в целях немедленного восстановления дисциплины русской армии" ("Известия", 1 декабря 1917 г.).
В связи с опубликованием этого документа, "Известия" писали следующее:
"Измена Корнилова России. Русские контрреволюционеры, кадеты, правые эсеры и все, кто поддерживает Корнилова - Каледина, действуют на пользу контрреволюции не только русской, но и германской.
Они готовы оказать услугу Гинденбургу, Вильгельму II и др., лишь бы побороть революцию. Мы это говорили всегда.
Теперь - факты налицо.
Итальянец Диаманди* сообщил Братиану свой разговор с Корниловым после взятия Риги германскими войсками.
/* По наведенным в Наркоминделе справкам Диаманди оказался не итальянцем, а румыном, послом Румынии в Италии. Ред.Корнилов заявил ему, что русские войска оставили Ригу по приказанию его - Корнилова, потому что он, Корнилов, считал сдачу Риги необходимой для восстановления дисциплины в русской армии.
Корнилов оказал громадную услугу германским империалистам. Он самовольно отдал им Ригу. Он - не только враг революции, но и изменник России на поле битвы".