MIA главная страница | Глав. стр. Иноязычной секции | Глав. стр. Русской секции |  Маркс Энгельс архив

Ирландия

Карл Маркс

Оригинал находится на странице http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital1/index.html
Последнее обновление Февраль 2012 г.

«709» В заключение этого раздела мы должны ещё бросить взгляд на Ирландию. Прежде всего, приведём относящиеся сюда факты.

Население Ирландии достигло к 1841 г. 8 222 664 человек, в 1851 г. сократилось до 6 623 985, в 1861 г. — до 5 850 309, в 1866 г. — до 5 ½ миллионов, т. е. почти до уровня 1801 года. Уменьшение началось с голодного 1846 г. и менее чем за 20 лет Ирландия потеряла свыше 5/16 своего населения^[1156]. Общее число эмигрантов с мая 1851 г. по июль 1865 г. составило 1 591 487 человек, за последние 5 лет, с 1861 по 1865 г., эмиграция дала более полумиллиона. Число обитаемых домов уменьшилось в период 1851–1861 гг. на 52 990. С 1851 по 1861 г. число ферм размером в 15–30 акров возросло на 61 000, число ферм больше 30 акров — на 109 000, между тем как общее число всех ферм уменьшилось на 120 000, — уменьшение вызванное исключительно уничтожением ферм размером до 15 акров, т. е. их централизацией.

«710» Уменьшение численности населения, разумеется, сопровождалось в общем и целом уменьшением массы продуктов. Для нашей цели достаточно рассмотреть пятилетие 1861–1865 гг., в течение которого эмигрировало более полумиллиона и абсолютная численность населения сократилась более чем на 1/3 миллиона (см. таблицу A).

Таблица A

Поголовье скота^[1157]

«711» Продолжение

Из предыдущей таблицы следует:

Обратимся теперь к земледелию, которое доставляет жизненные средства для скота и людей. В следующей таблице В показано уменьшение или увеличение площади запашек и лугов (или пастбищ) в акрах за каждый отдельный год по сравнению «712» с непосредственно предшествующим. К зерновым отнесены: пшеница, овёс, ячмень, рожь, бобы и горох, к овощам условно — картофель, турнепс, свёкла, капуста, морковь, пастернак, вика и т.д.

Таблица B

В 1865 г. площадь под лугами увеличилась до 127 470 акров главным образом по той причине, что площадь невозделанных пустошей и торфяных болот уменьшилась на 101 543 акра. Если мы сравним 1865 г. с 1864, то уменьшение сбора зерновых составит 246 667 квартеров, в том числе — пшеницы 48 999 квартеров, овса 166 605 квартеров, ячменя 29 892 квартера и т. д.; уменьшение урожая картофеля, хотя площадь под ним в 1865 г. увеличилась, составило 446 398 тонн и т. д. (см. таблицу С стр. 713).

От движения населения и земледельческого производства Ирландии перейдём к движению в кошельках её лендлордов, крупных фермеров и промышленных капиталистов. Оно находит своё отражение в уменьшении и увеличении подоходного налога. Для понимания следующей таблицы D надо отметить, что рубрика D (прибыль, за исключением прибыли фермеров) охватывает и так называемую «профессиональную» прибыль, т. е. доходы адвокатов, врачей и т. д., а не приведённые здесь особо рубрики C и E охватывают доходы чиновников, офицеров, лиц, имеющих государственную синекуру, кредиторов государства и т. д.«713»

Таблица C

Увеличение или уменьшение площади обрабатываемой земли, продукции с одного акра и общей продукции в 1865 г. по сравнению с 1864 г.^[1158]

Таблица D

Доходы, облагаемые подоходным налогом^[1159]

(в фунтах стерлингов)

Под рубрикой D среднегодовое увеличение дохода за 1853–1864 гг. составляло только 0,93%, между тем как в Великобритании оно было равно за тот же период 4,58%. Следующая таблица показывает распределение прибылей (за исключением фермерской прибыли) в 1864 и 1865 гг.: (см. таблицу E на стр. 714).«714»

Таблица Е

Рубрика D. Доходы из прибылей (выше 60 ф. ст.) в Ирландии

(в фунтах стерлингов)

Англия, страна развитого капиталистического производства и преимущественно промышленная страна, истекла бы кровью от кровопускания, подобного тому, которому подвергся народ Ирландии. Но Ирландия представляет собой в настоящее время лишь земледельческий округ Англии, отделённый от неё широким проливом и доставляющий ей хлеб, шерсть, скот, промышленных и военных рекрутов.

Обезлюдение привело к тому, что много земли остаётся без обработки, количество земледельческого продукта сильно уменьшилось^[1160] и, несмотря на расширение площади, предназначенной для животноводства, последнее обнаруживает в некоторых из своих отраслей абсолютное уменьшение, в других — едва заслуживающее упоминания развитие, постоянно прерываемое движением вспять. Однако вместе с уменьшением численности населения всё время возрастала земельная рента и фермерская прибыль; последняя, впрочем, не так постоянно, как первая. Причину легко понять. С одной стороны, благодаря централизации ферм и превращению пахотной земли в пастбища всё бо́льшая часть совокупного продукта превращалась «715» в прибавочный продукт. Прибавочный продукт возрастал, хотя совокупный продукт, часть которого он составляет, всё уменьшался. С другой стороны, денежная стоимость этого прибавочного продукта возрастала ещё быстрее, чем его масса, так как английские рыночные цены на мясо, шерсть и т. д. за последние 20, в особенности же за последние 10 лет, всё повышались.

Распылённые средства производства, которые служат для самого производителя средствами занятости и средствами жизни, не увеличивая при этом своей стоимости путём присоединения чужого труда, точно так же не являются капиталом, как не является товаром продукт, потребляемый его собственным производителем. Хотя масса средств производства, применяемых в земледелии, и уменьшилась вместе с уменьшением количества населения, тем не менее масса капитала, применяемого в земледелии, увеличилась, потому что часть распылённых прежде средств производства была превращена в капитал.

Весь капитал Ирландии, вложенный вне земледелия в промышленность и торговлю, накоплялся в последние два десятилетия медленно и с постоянными крупными колебаниями. Напротив, тем быстрее развивалась концентрация его индивидуальных составных частей. Наконец, как ни мало было его абсолютное возрастание, — относительно, по сравнению с сокращающейся численностью населения, он увеличивался.

Таким образом, на наших глазах здесь в крупном масштабе развёртывается процесс, лучше которого ортодоксальная политическая экономия и желать не может для подтверждения своего догмата, согласно которому бедность возникает из абсолютного перенаселения, а равновесие восстанавливается снова уменьшением населения. Это — эксперимент куда более внушительный, чем столь прославленная мальтузианцами чума середины XIV столетия^[1161]. Кстати сказать, прилагать к отношениям производства и соответствующим отношениям народонаселения в XIX веке мерку XIV века было само по себе педантски-наивным; но при этой наивности кроме того упускалось из виду, что если по эту сторону Ла-Манша, в Англии, за чумой и сопровождавшим её уменьшением населения следовали освобождение и обогащение сельского населения, то по другую сторону Ла-Манша, во Франции, за ней следовали ещё большее порабощение и возрастание нищеты^[1162].

«716» Голод 1846 г. в Ирландии уничтожил более миллиона человек, но это были исключительно бедняки. Он не причинил ни малейшего ущерба богатству страны. Последовавшая затем двадцатилетняя и всё усиливающаяся эмиграция не уменьшила, в противоположность Тридцатилетней войне, вместе с численностью людей их средства производства. Ирландский гений изобрёл совершенно новый метод переносить как бы волшебством бедный народ на тысячи миль от места его нищеты. Эмигранты, переселившиеся в Соединённые Штаты, ежегодно высылают домой деньги — средства для переселения оставшихся. Каждая партия, эмигрировавшая в этом году, в следующем году увлекает за собой новую партию. Таким образом, эмиграция не только ничего не стоит Ирландии, но ещё образует одну из доходнейших статей её экспортных операций. Наконец, она представляет собой систематический процесс, который не просто создаёт преходящую брешь в данной массе населения, а напротив, ежегодно отнимает больше людей, чем возмещается ежегодным приростом, и таким образом абсолютная численность населения из года в год уменьшается^[1163].

Каковы же были последствия для оставшихся рабочих Ирландии, освобождённых от перенаселения? Последствия таковы, что относительное перенаселение в настоящее время столь же велико, как было до 1846 г., что заработная плата так же низка, что тяжесть труда увеличилась, что нищета в деревне ведёт к новому кризису. Причины очень простые. Революция в земледелии идёт рука об руку с эмиграцией. Производство относительного перенаселения идёт быстрее, чем абсолютное уменьшение населения. Беглый взгляд на таблицу С показывает, что превращение пахотной земли в пастбища должно сказываться в Ирландии ещё более остро, чем в Англии. В последней вместе с животноводством растёт производство сочных кормов, в Ирландии оно сокращается. В то время как крупные массивы прежде обрабатываемых полей превращаются в залежи и в постоянные луга, значительная часть остававшихся раньше неиспользованными пустошей и торфяных болот служит для расширения животноводства. Мелкие и средние фермеры — я отношу к их числу всех тех, которые обрабатывают не более 100 акров земли, — всё ещё составляют почти 8/10 общего числа фермеров^[1164]. Конкуренция «717» капиталистического земледельческого производства давит на них сильнее, чем то было в прежнее время, и потому они постоянно пополняют класс наёмных рабочих всё новыми и новыми рекрутами. Единственная крупная промышленность Ирландии, льнообрабатывающая промышленность, требует сравнительно мало взрослых рабочих мужчин и, несмотря на её расширение после вздорожания хлопка в 1861–1866 гг., вообще даёт занятие лишь относительно небольшой части населения. Подобно всякой другой крупной промышленности, она постоянными колебаниями в своей собственной сфере всё время производит относительное перенаселение, даже если поглощаемая ею масса рабочих абсолютно увеличивается. Нищета сельского населения служит пьедесталом для колоссальных фабрик белья и т. д., рабочая армия которых большей частью рассеяна по деревням. Здесь мы снова встречаемся с ранее описанной системой работы на дому, которая в низкой оплате и чрезмерном труде обладает средствами систематически создавать «избыточных» рабочих. Наконец, хотя уменьшение населения не имеет здесь таких разрушительных последствий, как в стране с развитым капиталистическим производством, однако и здесь оно не проходит без постоянного обратного воздействия на внутренний рынок. Бреши, которые создаёт эмиграция, сокращают не только местный спрос на труд, но и доходы мелких лавочников, ремесленников, вообще мелких промышленников. В этом лежит причина сокращения доходов размером от 60 до 100 ф. ст. в таблице E.

Довольно прозрачное изображение положения сельскохозяйственных рабочих в Ирландии мы находим в отчётах инспекторов ирландских попечительств о бедных (1870)^[1165]. Чиновники правительства, которое держится только с помощью штыков и то явного, то скрытого осадного положения, должны соблюдать такую осмотрительность в выражениях, которой их коллеги в Англии могут пренебрегать; и, тем не менее, они не позволяют своему правительству предаваться иллюзиям. Согласно их данным, уровень заработной платы, и до сих пор всё ещё очень низкий в деревне, за последние 20 лет всё же повысился на 50–60% и составляет теперь в среднем 6–9 шилл. в неделю. Но за этим кажущимся повышением скрывается действительное понижение заработной платы, потому что оно не уравновешивает даже совершившегося за это время повышения цены необходимых жизненных средств; «718» доказательство — следующее извлечение из официальных отчётов одного ирландского работного дома.

Средний недельный расход на содержание одного человека

Итак, цена необходимых жизненных средств повысилась почти вдвое, а цена одежды — ровно вдвое по сравнению с тем, что было двадцать лет тому назад.

Но даже оставляя в стороне это несоответствие, одно сравнение уровней заработной платы, выраженной в деньгах, далеко ещё не даёт правильного вывода. До голода бо́льшая доля заработной платы в деревне выдавалась натурой, деньгами выплачивалась лишь меньшая часть; в настоящее время денежная оплата составляет общее правило. Уже из этого следует, что каково бы ни было движение реальной заработной платы, её денежное выражение должно было повыситься.

«До голода сельскохозяйственный подёнщик имел клочок земли, на котором он возделывал картофель и держал свиней и птицу. В настоящее время ему не только приходится покупать все свои жизненные средства, но от него уходят также те доходы, которые он получал от продажи свиней, птицы и яиц»^[1166].

В самом деле, сельскохозяйственные рабочие раньше сливались с мелкими фермерами и обыкновенно составляли только арьергард средних и крупных ферм, на которых они находили работу. Только со времени катастрофы 1846 г. они начали составлять часть класса чисто наёмных рабочих, особое сословие, связанное со своими хозяевами исключительно денежными отношениями.

Мы уже знаем, каковы были их жилищные условия до 1846 года. С того времени они ещё больше ухудшились. Некоторая часть сельскохозяйственных рабочих, впрочем, день ото дня уменьшающаяся, живёт ещё на земле фермеров в переполненных хижинах, отвратительное состояние которых далеко превосходит всё наихудшее, что только представляют в этом отношении английские земледельческие округа. И такое «719» положение повсеместно, за исключением некоторых местностей в Ольстере; таково оно на юге в графствах Корк, Лимерик, Килкенни и т. д.; на востоке в Уиклоу, Уэксфорде и т. д.; в центре Ирландии в графствах Кинге и Куинс, в районе Дублина и т. д.; на севере в Даун, Антрим, Тирон и т. д.; наконец, на западе в Слайго, Роскоммон, Мейо, Голуэй и т. д. «Это, — восклицает один из инспекторов, — позор для религии и цивилизации нашей страны». Видимо, для того чтобы сделать для подёнщиков жизнь в их берлогах более сносной, у них систематически отнимают клочки земли, которые с незапамятных времён принадлежали к жилищам.

«Сознание этого рода опалы, которой они подвергнуты лендлордами и их управляющими, вызвало у сельскохозяйственных подёнщиков соответствующее чувство антагонизма и ненависти к тем, кто обращается с ними как с бесправной расой»^[1167].

Первым актом революции в земледелии было то, что в колоссальном масштабе и как бы по команде свыше совершилось уничтожение хижин, расположенных на месте работ. Многие рабочие были вынуждены искать прибежища в деревнях и городах. Там их, как какой-нибудь хлам, рассовали по чердакам, конурам, подвалам и вертепам наихудших кварталов. Тысячи ирландских семей, которые, даже по свидетельству англичан, проникнутых национальными предрассудками, характеризуются своей редкостной привязанностью к домашнему очагу, своей беззаботной весёлостью и чистотой семейных нравов, вдруг оказались перенесёнными в рассадники порока. Мужчинам пришлось теперь искать работу у соседних фермеров, которые нанимают их только подённо, т. е. на основе самой ненадёжной формы заработной платы; при этом

«они вынуждены теперь проделывать длинный путь до фермы и обратно, часто мокнуть до костей под дождём и подвергаться другим невзгодам, которые нередко ведут за собой упадок сил, болезнь и, следовательно, нужду»^[1168].

«Городам из года в год приходилось принимать тех рабочих, которые оказывались излишними в сельских округах»^[1169], и после этого ещё удивляются тому, «что в городах и местечках наблюдается избыток рабочих, а в деревне — недостаток рабочих!»^[1170]

Истина заключается в том, что недостаток этот ощущается лишь «во время срочных земледельческих, работ, во время жатвы или весной, в остальное же время года «720» многие руки остаются незанятыми»^[1171], «что после сбора урожая, с октября до начала весны, едва ли найдётся для них какая-нибудь работа»^[1172] и что и в то время, когда у них есть работа, «они часто теряют целые дни, и их работа подвергается перерывам всевозможного рода»^[1173]. Эти последствия революции в земледелии, т. е. превращения пахотной земли в пастбища, применения машин, строжайшей экономии на труде и т. д., ещё более обостряются теми образцовыми лендлордами, которые вместо того, чтобы потреблять свои ренты за границей, благоволят жить в Ирландии, в своих владениях. Чтобы не нарушать закона спроса и предложения, эти господа извлекают

«теперь почти весь необходимый для них труд из своих мелких фермеров, которые, таким образом, вынуждены, когда бы от них этого ни потребовали, трудиться на своих лендлордов за такую заработную плату, которая в общем ниже заработной платы обычных подёнщиков, не говоря уже о неудобствах и потерях, возникающих вследствие того, что фермеру приходится оставлять свои собственные поля в критическое время сева или уборки»^[1174].

Таким образом, необеспеченность и непостоянство занятий, частая и продолжительная безработица — все эти симптомы относительного перенаселения фигурируют в отчётах инспекторов попечительств о бедных как бич ирландского земледельческого пролетариата. Вспомним, что подобные же явления мы наблюдали и среди английского сельскохозяйственного пролетариата. Но различие в том, что в Англии, промышленной стране, промышленная резервная армия рекрутируется в деревне, между тем как в Ирландии, земледельческой стране, земледельческая резервная армия рекрутируется в городах, являющихся убежищем изгнанных сельскохозяйственных рабочих. В Англии избыточные сельскохозяйственные рабочие превращаются в фабричных рабочих; в Ирландии же изгнанные в города, хотя они и оказывают давление на заработную плату в городах, тем не менее остаются сельскохозяйственными рабочими и в поисках работы постоянно отправляются обратно в деревню.

Авторы официальных отчётов следующим образом резюмируют свои выводы о материальном положении сельскохозяйственных рабочих:

«721» «Хотя они живут крайне бережливо, однако их заработной платы едва хватает на питание и оплату жилища для себя и своего семейства. Для покупки одежды требуются дополнительные доходы… Атмосфера их жилищ, вместе с другими лишениями, сделала этот класс в особенности подверженным заболеванию тифом и чахоткой»^[1175].

После этого нисколько не удивительно, что, по единодушному свидетельству авторов отчётов, мрачное недовольство охватывает ряды этого класса, что он призывает назад прошлое, ненавидит настоящее, отчаивается в будущем, «поддаётся пагубным влияниям демагогов» и живёт только одной мечтой — эмигрировать в Америку. Вот в какой благословенный край превратила зелёный Эрин^[1176] великая мальтузианская панацея — уменьшение населения!

Как благоденствуют ирландские промышленные рабочие, это достаточно покажет один пример.

«Во время недавней моей инспекционной поездки по северу Ирландии», — говорит английский фабричный инспектор Роберт Бейкер, — «меня поразило, как один искусный ирландский рабочий старался на свои самые скудные средства дать образование своим детям. Я буквально воспроизвожу его рассказ, как я слышал из его собственных уст. Что он действительно искусный фабричный рабочий, видно из того, что его трудом пользовались для производства товаров на манчестерский рынок. Джонсон: По профессии я трепальщик и работаю с 6 часов утра до 11 часов ночи, с понедельника до пятницы; по субботам мы кончаем в 6 часов вечера и имеем 3 часа на обед и отдых. У меня пять человек детей. За эту работу я получаю 10 шилл. 6 пенсов в неделю; моя жена тоже работает и зарабатывает 5 шилл. в неделю. Старшая девочка, двенадцати лет, присматривает за домом. Она наша кухарка и единственная помощница. Она готовит младших к школе. Моя жена встаёт и уходит одновременно со мной. Одна девушка, которая проходит мимо нашего дома, будит меня в 5½ часов утра. Перед уходом на работу мы ничего не едим. В течение дня двенадцатилетняя смотрит за младшими детьми. Завтракаем мы в 8 часов и для этого приходим домой. Чай мы пьём один раз в неделю; вообще же у нас бывает кисель (stirabout), иногда из овсяной муки, иногда из кукурузной муки, смотря по тому, что мы в состоянии купить. Зимой кроме кукурузной муки у нас есть только немного сахара и вода. Летом мы собираем немного картофеля, который сами сажаем на клочке земли, а когда картофель кончается, опять переходим на кисель. И так изо дня в день, по воскресеньям и будням, на протяжении всего года. Закончив работу, я всегда чувствую вечером большую усталость. Кусочек мяса мы видим в исключительных случаях, очень редко. Трое из наших детей посещают школу, за что мы платим по 1 пенсу в неделю за каждого. Наша квартирная плата составляет 9 пенсов в неделю, торф для отопления стоит по меньшей мере 1 шилл. 6 пенсов в две недели»^[1177].

«722» Вот она ирландская заработная плата, вот она ирландская жизнь!

В самом деле, нищета Ирландии опять сделалась в Англии злободневной темой. В конце 1866 и в начале 1867 г. один из ирландских земельных магнатов, лорд Дафферин, принялся на страницах «Times» за решение этого вопроса. «Как это гуманно со стороны такого важного господина!» 192

Из таблицы E мы видели, что в 1864 г. из общей прибыли в 4 368 610 ф. ст. всего три капиталиста получили 262 819 ф. ст., а в 1865 г. те же три виртуоза «самоотречения» из 4 669 979 ф. ст. общей прибыли положили в свой карман уже 274 528 ф. ст.; в 1864 г. 26 капиталистов получили 646 377 ф. ст., в 1865 г. 28 капиталистов — 736 448 ф. ст.; в 1864 г. 121 капиталист — 1 076 912 ф. ст., в 1865 г. 150 капиталистов — 1 320 906 ф. ст.; в 1864 г. 1 131 капиталист — 2 150 818 ф. ст., почти половину общей годовой прибыли; в 1865 г. 1 194 капиталиста — 2 418 833 ф. ст., более половины общей годовой прибыли. Но та львиная доля годовой суммы национальной арендной платы, которую поглощает ничтожная кучка земельных магнатов Англии, Шотландии и Ирландии, столь чудовищно велика, что английская государственная мудрость находит целесообразным не давать относительно распределения земельной ренты такого статистического материала, какой она даёт относительно распределения прибыли. Лорд Дафферин — один из этих земельных магнатов. Что рента и прибыль могут быть когда-либо «избыточными» или что их изобилие стоит каким-либо образом в связи с изобилием народной нищеты, — это представление, разумеется, столь же «irrespectable» [«непочтительное»], сколь и «нездоровое» (unsound). Лорд придерживается фактов. Факты же таковы, что с уменьшением численности ирландского населения ирландские земельные ренты растут, что уменьшение населения «благодетельно» для земельного собственника, а следовательно, и для земли, а потому и для народа, который является лишь принадлежностью земли. Итак, лорд заявляет, что Ирландия всё ещё перенаселена и что поток эмиграции течёт всё ещё слишком медленно. Чтобы достигнуть совершенного счастья, Ирландия должна расстаться ещё по меньшей мере с 1/3 миллиона рабочих. Не подумайте, что этот, помимо всего прочего и поэтический, лорд является врачом из школы Сан-градо, который, если он не замечал у своего больного улучшения, предписывал кровопускание, потом опять кровопускание, пока, наконец, не оставалось ни крови, ни болезни. Лорд Дафферин требует нового кровопускания всего в 1/3 миллиона вместо почти 2 миллионов, без удаления которых на Эрине «723» действительно не водворится тысячелетнее царство. Доказательство не трудно представить.

Число и размеры ферм в Ирландии в 1864 г.

Централизация в период 1851–1861 гг. уничтожила преимущественно фермы первых трёх категорий размером до 15 акров. Они должны исчезнуть прежде всего. Это даёт 307 058 «избыточных» фермеров и, считая, что каждая семья состоит, в среднем, по меньшей мере из 4 душ, в общей сложности получается 1 228 232 человека. При невероятном предположении, что по завершении революции в земледелии ¼ из них будет снова поглощена, всё же оказывается, что 921 174 лицам приходится эмигрировать. Категории ферм 4, 5 и 6 размером свыше 15, но не более 100 акров, как давным-давно известно в Англии, для капиталистического зернового хозяйства слишком мелки, для овцеводства же — совсем ничтожны. Следовательно, при том же предположении, эмигрировать придётся ещё 788 761 человеку, что даёт в сумме 1 709 532 человека. А так как l'appétit vient en mangeant [аппетит приходит во время еды], то глаза крупных земельных собственников скоро откроют, что Ирландия и при 3½ миллионах населения — всё ещё нищенская страна, и нищенская она потому, что перенаселена, следовательно, уменьшение её населения должно пойти ещё значительно дальше, чтобы она могла выполнить своё «724» истинное предназначение — страны овец и пастбищ для Англии^[1179].

Этот прибыльный метод, как и всё хорошее в этом мире, имеет свои недостатки. Параллельно с накоплением земельной ренты в Ирландии идёт накопление ирландцев в Америке. Ирландец, вытесненный овцами и быками, воскресает по ту сторону океана как фений^[1180]. И против старой владычицы морей всё более и более грозно поднимается исполинская юная республика.

Acerba fata Romanes agunt
Scelusque fraternae necis^[1181].